Решил я своих исторических женщин чаем настоящим напоить. Кофе-то пьётся постоянно. Особенно шварц-кафе бай Ивана, который за углом пристроился со своей кофейной машинкой времен Кобургов. Зато у него одного – очередь. И не кофе, а амброзия в пластиковом стаканчике… Сотрудники ближайших офисов, продавцы магазинов, экипы археологов набирали штук по десять-пятнадцать этих амброзий в картонные коробки или крышки из-под обуви шузового магазинчика, находившегося рядом, и несли произведения бай Ивана своим коллегам на рабочие места.

Захожу в кабинет, а у нас там дым коромыслом. Все девочки пазят, что твой паровоз. В воздухе хоть топор вешай. Я открываю двери из кабинета в патио. А в патио археологического музея хранятся на открытой выставке античные скульптуры, и растет высоченная фига с фиговыми же плодами – чудесным инжиром, размером с мой кулак, медового вкуса. Под смоковницей, она же фига, она же инжир, стоит скамейка и на ней уже наши гиды дышат свежим воздухом, втягивая его через фильтры горящих сигарет. И все пьют кофе. Много и постоянно. Я, кстати, тоже.

А тут, идя на работу, я нашел очень редкий в Болгарии настоящий цейлонский чай (болгары чаи пьют очень редко и, в основном, травяные). И решил… И исполнил…

Заварил по правилам чаёк, настоял его и разлил свои девочкам в чашки. Выпили, восторга не проявили, добавки не попросили…

А назавтра утром пришли все больные и с кругами вокруг глаз.

– Владо! Мы больше твоего русского чая не хотим. Всю ночь уснуть так и не смогли и до сих пор мускулна треска не проходит…

Вот что значит в болгарский музей со своим русским цейлонским чаем завалиться…