Орфей, Спартак и Илонка – земляки. На картах Древнего мира, от Эллинистической Греции до Римской империи, всегда присутствовала Тракия. И лучший город мира – Пловдив. Вот отсюда они родом. Маленькая такая земля, давшая миру великих героев.

Чтобы подробно изучить, как такое могло произойти, раз в два года в Пловдиве проводится крупнейший мировой семинар по фракологии "Филипополски седмици". На него съезжаются крупнейшие специалисты из всех стран мира, включая обе Америки, Австралию и Японию.

Сотрудники Пловдивского археологического музея, на базе которого проводятся эти недели, Музея этнографии, Музея Соединения и прочих пловдивских музеев, не только принимают участия в работе семинара, но и, как радушные хозяева, обеспечивают, принимают и согревают фракологов, всех в куче и приватно персонально, слетевшихся на холмы древней Евмолпии, Филипополиса и Тримонциума.

Доктор филологических наук, профессор Московского государственного университета, специалист по Гомеру и его "Илиаде" с "Одиссеей" Леонид Александрович Гиндин с супругой Зоей Александровной были предоставлены в моё полное распоряжение. Поселив их в трехкомнатный апартамент-люкс отеля "Ленинград", кмет Пловдива выделил машину с шофёром для перемещения светила мировой гомеристики (профессору уже давно за семьдесят зашкалило). И мы с Леонидом Александровичем плотненько поработали все эти две седмици.

Часов в восемь я заезжал к нему в отель, мы назначали план работы и маршруты на текущий день.

…Этот день был уже расписан по протоколу конференции. Нам предстояло посетить раскопки древнефракийского поселения Евмолпия, побывать на пленарных заседаниях и что-то там ещё. Как всегда в 8 часов утра я был у Гиндина. Он сам открыл дверь люкса.

– Володя, заходи, позавтракаем.

На масата във хола се намира голяма бутилка пловдивска гроздова ракия със големи чаши за коктейл, чинийките със дебели парчета хляб, салам, кашкавал, домати и краставици. Професорът напълни чашите…

Миль пардон…

На столе в гостиной стояла литровая бутылка пловдивской гроздовой ракии, два высоких коктейльных стакана, на тарелках лежали толстыми ломтями нарезанные хлеб, колбаса, сыр, помидоры и огурцы… Профессор налил до краёв стаканы, собрал многоэтажные бутерброды из всех продуктов и положил мне на тарелку. Поднял свой стакан.

– Ну, будем!

И засосал весь стакан ракии.

Я, отпив уже по-болгарски глоток, поставил стакан на стол. Леонид Александрович, увидев такое непотребство, искренне возмутился:

– Не вы@бывайся! Пей до дна!

Ну, разве откажешь такому пламенному призыву соблюдать исконные русские традиции?! Тем более за бугром…

Мы славно приговорили эту бутылочку, уплели гору еды и, молодцевато (это профессор) и веселовато (это я), отправились на раскопки.

Как я переводил… Как я переводил! Сказка, песня, Илиада и Одиссея, одним… или двумя словами – просто детский лепет, по сравнению с тем моим переводом!

Я парил, я блистал, я сыпал цитатами и собственными комментариями! Я переводил фразу быстрее, чем докладчик её вообще успевал сформулировать. Причём переводил как в одну, так и в другую стороны. Попутно вставляя немецкие слова и, от полноты и разухабистости чувств, русскую нецензурную лексику. Кербс был бы мной доволен! Болгарский язык я знал много лучше Кербса. Нет, даже не так… Я знал болгарский язык так, как Александр Готфридович его не знал!

Правда, Кербс вообще не знал болгарского языка…

На следующий день был выходной. Леонид Александрович попросил меня показать ему Пловдив, его исторические, архитектурные и культурные достопримечательности. Зоя Александровна имела собственные виды на этот день. Ну, конечно же, шопинг.

Стороны пришли к взаимовыгодному консенсусу. Мы с профессором, высадив супругу светила в начале центральной торговой улицы Пловдива, поехали в наш музей, который находится как раз на выходе из неё же. И присели за столик бистро, попивая турско кафе. Часа через полтора, которые пролетели мгновенно (Леонид Александрович очень интересный собеседник и человек) где то среди гуляющих, спешащих, стоящих, сидящих людей промелькнул силуэт Зои Александровны.

– Моя жена движется по магазинам со скоростью оставшихся денег... – констатировал Леонид Александрович.

По онончании "Филипопольских седмиц" кмет Пловдива устраивает традиционный фуршет. На нём обязательно присутствуют все участники семинара и руководители экипов археологического музея. Не буду отвлекать описанием выступлений, шведского стола, безукоризненно одетых бесшумных официантов и барменов. Поделюсь впечатлениями…

…На семинаре и на фуршете присутствовал японец. Он был улыбчив, сдержан и точен. Чётко, словарно выверено владел болгарским языком. На вопрос, как долго он находится в стране, посмотрев на наручный хронограф, ответил: "Четырнадцать дней. Пятнадцать часов. Тридцать восемь минут". По его самурайскому лицу было невозможно понять, шутит ли он, или говорит правду. Я думаю, второе ближе к истине.

…Славяне были пьяны коллективно. Они свалились всем хором на один из многочисленных диванов приёмной залы пловдивской мэрии, стаскали со шведских столов кучи закусок, с подносов порхающих официантов сгребли весь алкоголь и отрывались по полной. Из рук в руки переходили бокалы и фужеры, из уст в уста – сигареты и сигары. Каждый норовил засунуть в рот понравившегося коллеги самый вкусный кусочек. Пили брудершафт и смачно целовались.

…Западные коллеги – немцы, французы, итальянцы, греки, австралийцы, американцы – стояли в одиночку, набрав на тарелочки изыски болгарских гастрономов и кулинаров, и пили маленькими, но бесконечными глоточками… И были так же в мат пьяны. Всё-таки подкачали восточные немцы. Они свалились в общую славянскую кучу.

…Все европейцы были пьяны индивидуально. Стоит такой англичанин, весь с иголочки, воротничок не просто безукоризненно белоснежен, он презрительно белоснежен… Его традиционный костюм английского сукна – бритвенно отглажен и чугунно несгибаем. Туфли глянцево сияют, перекашивая в своём отражении всё, что в них отзеркаливается.

Да, англичанин пьян, как шотландец! Или ирландец… В англосакском мире никто не сравнится по количеству принятого во внутрь алкоголя с бесштанными детьми вольных горных кланов или рыжеволосыми прародителями всех сортов виски – Irish whiskey. Но тут англичанин утёр нос и им.

Да, англичанин пьян, но он пьян – и н д и в и д у а л ь н о! Его колышет, колбасит и зюйд-вестит, как тот парусник капёра Моргана у мыса Доброй надежды… Он горд и презрительно безразличен, как тот одинокий утес, разделяющий штормовые просторы Индийского и Тихого океанов…

Не знаю, проводятся ли сейчас в Пловдиве недели Филипополиса. Но сборники докладов ведущих фракологов мира, издаваемые Болгарской Академией Наук по окончании очередных семинаров, всегда ценились на вес самого древнего в мире фракийского золота.