В нашем местечке Егупец вовсе не скучно, а наоборот, даже очень весело. Как говорит наш местечковый «философ», портной Алтер, если человек не утратил чувство юмора, он всегда найдет над чем посмеяться. Другое дело если Господь Бог раздавал это чувство, а его создание – человек в это время нечаянно вышел из очереди, и чувство юмора ему уже не досталось. Но… нельзя утратить то чего никогда не имел. Я хочу вам рассказать о некоторых комических персонажах нашего маленького штителе, с которыми не соскучишься. Мой рассказ денег эт не стоит. Надеюсь, вы не выходили из очереди и Божий дар тоже не утратили? Итак, жила у нас в Егупеце очень колоритная фигура - Хавке Гольдштейн, по прозвищу «неряха». Ее шея никогда не знала мыла. А платье, которое она носила, никогда, кажется, не снималось и давно потеряло первоначальный цвет из-за слоев грязи на нем. - Ой-вей, Хавке! - причитала ее соседка Гитке, - переодень, наконец, платье. Оно ведь уже лоснится! И Хавке платье переодевала, повернув перед на спину, и ходила гордая, воображая себя красавицей. - Почему ты не переодела платье? - не заметив перемены, спрашивала Гитке. - Как не переодела? – отвечала Хавке с неподдельным удивлением, оглядывая себя и поглаживая свой толстый и круглый, как арбуз, живот. - Ты же грязный перёд одела на спину. Теперь спина грязная. - Спина? Так ведь спину я не вижу. В зеркало тоже не смотрюсь. Сколько перед ним не крутись, задница все равно остается сзади, - не терялась с ответом Хавке. Она была местечковым вестником. Каким-то образом она первая узнавала все последние сплетни и разносила их с превеликим удовольствием. С самого утра она передвигая свое грузное тело на коротких тонких ножках, и, покачиваясь из стороны в сторону, выдавала: - Вы слышали? Рыжая Хайка выгнала своего Авремку. Он, безобразник, на ее глазах тискал жену мясника Ривку. Вы бы такое стерпели? Так вот, Хайка тоже не стерпела и пересчитала Авремке все ребра, теперь она твердо знает, сколько их у него было.
Может, вы думаете, что только Хавке была достопримечательностью местечка? Не менее колоритной была семья Гершеле хромого и Хае – Ципы с целым выводком отпрысков – мал – мала – меньше. Гершеле называл их казачьим полком, который нельзя было накормить. Рты у них не закрывались. Поэтому, вареная картошка и крупа сваренная на воде, постоянно стояли наготове. Сама Хае –Ципе позволяла себе полакомиться другой пищей. Она часто закрывалась в кладовке под лестницей, где пряталась от детей, чтоб съесть кусок хлеба с селедкой. Когда дети стучали в дверь и спрашивали: - Мама, что ты там делаешь? Она отвечала: - Я делаю для вас маму.
Стоит еще рассказать и о реб Менделе. Это был высокий еврей с большой рыжей бородой, усыпанной хлебными крошками. Овдовел он рано. Детей Господь не дал. Так он и жил отшельником, без друзей и близких, никому не рассказывал о своей прошлой жизни. Но в настоящей жизни от местечковых сплетников не спрячешься. И местечковый рупор донес: реб Мендель спит, стараясь не двигаться в кровати. Если ему нужно было повернуться на другой бок, он, каким бы заспанным не был, осторожно сползал с кровати и также осторожно залезал обратно, ложился на другой бок и моментально засыпал. - Мендель, скажи правду, это твой тяжелый зад мешает тебе повернуться на другой бок? - подшучивали над ним. - Да что вы понимаете, глупые евреи! Когда ты поворачиваешься с боку на бок, трется простынь и, в конце – концов, сотрется. Вот я и сползаю с кровати и ложусь аккуратно обратно уже на другой бок, зато моей простыне уже 20 лет, и стираю ее только по праздникам. Да, еврейская смекалка никогда не подводила моих земляков. И улыбку вызывала, и в работе помогала, и в трудные минуты подсказывала нужные решения.
|