Война в письмах и дневниках

Хана Бунк- Арончик. С этой удивительной женщиной читатели газеты «Секрет» познакомились по публикациям отрывков из небольшой книжицы «В переулках памяти». Она в переулках не заблудилась и продолжает свой удивительный рассказ о близких сердцу людях, о простой многодетной еврейской семье, из которой все мужчины ушли на фронт: папа Лейба, два брата – Аврам и Яков, дядя Зелик. Возвратился с войны один Яков. Желтые потрепанные солдатские треугольники. Это письма с фронта, датированные 1941, 43, 44, 45 годами. Они – ровесники Победы.- бережно хранимые семейные реликвии. Хана со слезами на глазах разглаживает листочки, где на идиш папиной рукой описаны просто и лаконично события того сурового времени.
Чернильные кляксы, протертые сгибы, ласковые слова, обращенные к жене и дочуркам, теплые, домашние советы, как будто вышел на часок солдат из дому прогуляться, а попал на войну.
27 января 1943 г.
« Любимая, дорогая Тойбе, деточки мои!
…Сегодня мне досталось много радости. Я получил письмо от вас и Диночки.Яша в другом полку, там, где наши, плунгенские. Это 156 полк.
…Ты не горюй. Все будет хорошо. Не надо терять надежду. Я думаю, мы скоро будем в Литве. Фашистов бьем очень крепко, в хвост и в гриву. Собаке Гитлеру не снится такой конец.
…Ни о чем плохом не думай. В пути сейчас очень трудно писать. Может, ты имеешь адрес Зелика? Где он, в каком полку? Время трудное. Помогайте друг другу. У нас нет времени и возможности писать часто. Мы очень быстро продвигаемся вперед. Береги себя и детей. Придет день, и мы увидимся. Надо только надеяться. Муж и отец. Лев Бунк.
Сохранились еще два письма на идиш от папы Лейбы, датированные военным временем.
Из дневника Ханы Бунк:
«В бою под Орлом был ранен мой брат Яков. Папа был рядом. Вместе с сослуживцем они вынесли его, истекающего кровью, дотащили до госпиталя. Когда брат очнулся, его первыми словами был вопрос к раненому другу (их койки были рядом):
- Где папа?
Горько прозвучал ответ:
- Твой отец донес тебя до госпиталя и вернулся в часть. Бой продолжался. Дядя Лейба погиб. Так не стало нашего отца, удивительного человека, доброго, мудрого, прозорливого, прекрасного семьянина, для которого забота о жене и детях была главным делом жизни».
Как это было?
(Отрывки из дневника Ханы Бунк)
…Сегодня воскресенье. Позволяю себе расслабиться, понежиться в постели и многое вспомнить. Опять брожу тропинками детства, встречаюсь сама с собой, маленькой, несмышленной, счастливой.
Солнечные зайчики влетают в открытые окна, скачут по стенам, веселят, внося в сердце тепло и покой.
…Включаю радио. Голос диктора: «Сегодня, 22 июня…»
И сразу померкло солнечное утро, и чувство страха, тревоги не отпускало. Кто-то бегал, хлопали двери, кого-то громко звали, был слышен гул самолетов. Маленькая, я ничего не понимала. Выскочила из кровати и босиком выбежала на крыльцо. Во дворе рядом с обеспокоенной мамой стоял высокий стройный мужчина в военной форме. Он что-то говорил не на русском языке. Я не понимала. Мы до 1939 года много лет жили в Мемеле (Клайпеда), тогда еще считавшимся немецким городом. Позже, вспоминая этот разговор, мама гадала, кто это был, и почему на нем была русская военная форма.
.Сдержанно и корректно он успокаивал маму:
- Не бойтесь нас. Мы к вам ненадолго.
Мама тогда еще не понимала, на какие зверства способны фашисты. И как надолго пришли они на нашу землю.
До прихода Гитлера мы жили в Германии, дружили с немцами, вместе отмечали праздники. Мама рассказывала, как под Новый год (Вайнехенен) Аврам наряжался Дедом Морозом и с мешком подарков обходил еврейские и немецкие дома. Дети танцевали вместе вокруг елочкМ. Дома между собой дети говорили на немецком языке.
Как-то моя старшая сестра Дина спросила у мамы:
- Кто мы: евреи или немцы?
Ответ на этот вопрос стал ясен, когда пришлось срочно бежать из страны, в которой, оказывается, ненавидели евреев, портивших чистокровную немецкую расу.
Немка-соседка, с которой до войны нас связывала прочная дружба, на прощание, как бы извиняясь, произнесла:
- Мы вас любим, но Гитлера любим больше и должны подчиняться ему.
Мама не раз вспоминала эти прощальные слова.

Из Германии – в Литву,
из Литвы – куда глаза глядят (дневник Ханы Бунк)
Из рассказов мамы.
«Папа покидал Мемель последним. Мы с дедушкой и бабушкой уже добрались в Литву, в местечко Плунге. Папа спешил на поезд, чтобы объединиться с нами. Надо было решать, что делать дальше. Он пошел на железнодорожный вокзал мимо драмтеатра. Там огромная толпа слушала невзрачного маленького человечка. Жестикулируя длинными нервными руками, он громко и резко обращался к согражданам.
Папа был ошеломлен силой его красноречия.
Отец доехал до Плунге. Я сидела у мамы на руках, грызла папин подарок-леденец. Мама слушала, а папа взволнованно говорил:
- Я слышал Гитлера. Это страшный человек. В его словах большая сила убеждения. Явно пораженный паранойей, этот кровожадный немец способен погубить много народов, в том числе и свой родной».
Дальновидность папы была доказана жестоким военным временем.
Своего отца я запомнила веселым, способным утешить, рассмешить. Он был умен и образован. По рассказам мамы до войны к нему часто обращались за помощью соседи, друзья, приезжали из дальних деревень за советом, просили содействия в разных тяжбах.
Правдами, неправдами вся семья добралась до Сибири. Отсюда ушли на фонт папа, братья и дядя Зелик.
Их письма несли праздник в дом. Папа и Аврам писали часто: и в эшелонах, и на привалах, и перед боями. Яша писал редко. Пару его сохранившихся писем Дина, уже живя в Израиле, отдала в музей.
Письма папы я храню, перечитываю, разговариваю с ними, как с живыми, каждую строчку знаю наизусть. Какое трудное было время, и как помогали эти строчки выжить, преодолеть страдания, голод, холод.

Последние письма Аврама
Аврам. 4 ноября 1944 года

…Дорогая сестричка Диночка!
Пиши больше и чаще. Когда закрываю глаза, я думаю только о вас. Я понимаю ваше теперешнее положение. В Сибири трескучие морозы и вы, конечно, терпите холод. Мне очень болит душа за вас. Что делать? Надо терпеть.
Продайте мои валенки, купите валеночки для Ханеле, чтобы у нее не мерзли ножки. Пишите, пишите, пишите. От Яши тоже давно ничего не получаю. Дядя Зелик воюет где-то рядом. Здесь все ищут друг друга, но найти кого-то в этом аду невозможно. Но я надеюсь, когда будем праздновать Победу, соберемся все вместе. Письма мои сложите, пусть лежат, и фотографию туда же. Когда встретимся, прочтем их вместе.

Целую пока всех издали.
Придет время, расцелуемся, обнявшись. Аврам.

Аврам. 2 декабря 1944 года

Дорогие!
Я вам пишу несколько слов из Омска. Мы едем на фронт, и, дай Бог, чтобы сопутствовала удача. Еду вместе с Яшей и другими солдатами. Мы стояли в Новосибирске 4 дня. Если бы мог знать заранее, мог съездить к вам в Болотное. Мамочка! За нас не беспокойся. Все будет хорошо. Прогоним фрицев и опять будем вместе. (зачеркнуто)… Нас уже отправляют на фронт…
Нет подписи, письмо не дописано (прим. автора)

30 декабря 1944 года

Дорогая любимая мама, сестрички , тетя Лея, Хаечка!
Пишу с фронта. Нахожусь в землянке. Темно. Вам, наверное, трудно разбирать некоторые слова.
Мы находимся на польской территории. Это второй Белорусский фронт. Еще нет снега, тепло, но ночью уже морозно, под утро замерзает вода. Я – заместитель старшины. С Яшей нас разлучили, но в соседней землянке мой хороший друг Кисель.
Не беспокойтесь. Нас много, и цель одна – уничтожить фашистов. Мы должны их добить. И мы бьем их без пощады.
Мы скоро победим.
Я очень волнуюсь за вас.
Не голодаете? Есть ли дрова, кто помогает? Когда наступает затишье и удается вздремнуть, вижу вас во сне, и это кусочек счастья. Пишите часто. Ваши весточки – единственное утешение для солдата.
Мой новый адрес: п/п 64194 Авр. Бунк.

И была еще открытка, датированная 23 марта 1945 года.
Всего несколько строчек:
… Храните письма, скоро будем читать их вместе.
До встречи. Аврам.

Открытка была отправлена из Германии, а в мае, когда ликовал весь мир, празднуя Победу, мама получила похоронку. Ее сын Аврам, как сообщалось, погиб 29 апреля 1945 года под Кенигсбергом. За 10 дней до Победы.
Отец погиб под Орлом. Яша под Орлом был ранен. Его судьба сберегла. Он вернулся домой.
Но это уже другая история, история о человеке, в чьем творчестве война нашла свое отражение.

Еще не кончилась война

…Вчитываясь в простые человеческие строчки, такие волнующие, искренние, поневоле задумываешься: люди едут на фронт, в ад, в пекло, а полны заботы о близких, пишут о валенках, которые надо продать, чтобы не мерзли ножки у малышки Ханеле, о дровах, которые не могут помочь заготовить, об обычных вещах, мечтают о том, как после войны будут вместе читать письма с фронта.

И как выстрел, как трагедия нашего 21 века: там убили ветерана, отобрав нищенскую пенсию, у другого украли ордена и медали, чтобы продать и заработать, варварски, цинично, безжалостно.
Значит , война не закончилась, она продолжается. Время вырастило новых фашистов, гордо обвешанных свастикой, крестами, оружием.
Наши деды и прадеды, живые и мертвые! Они прошли, кто пешком, кто на танке, кто на машинах эту чудовищную кровавую бойню, чтобы на земле не было места никаким варварам.
Больно. Обидно. Страшно.